Напиши мне из дома,
как прежде.
Буду ждать много зим,
всё равно…
Согревает же наши надежды
Свет звезды,
что погасла давно.
Вячеслав Хохлов
Пару строк мобилизованного про целый год жизни за «ленточкой» на СВО.
Конечно, название заголовка к этой заметке заимствовано из российского одноимённого фильма с хорошими актерами, исполнитель главной роли которого что называется «болел» за наших, принимающих участие в специальной (речь о Сергее Пускепалисе).
В начале славных дел
Моё участие в качестве «мобика» в российской армии началось, естественно, с переподготовки, и первым испытанием здесь явился фактор, как это не покажется странным, выживания. Нет, дедовщины среди офицеров конечно не было в наших краях (она была по рассказам прибывших к нам наших коллег с Урала и с Сибири, где даже случаи суицида имели место быть среди мобилизованных), а вот опасную инфекцию — Ковид-19 — мы ощутили сполна.
В нашем подразделении первым её «подцепил» я, а потом и десяток других офицеров. В московском училище, где нас готовили, наши первые две недели вирус просто хозяйничал и гулял по столовой, казармам, аудиториям, полигонам и стрельбищам. Я лично, хотя и был привитым, испытание на прочность не прошёл (наверно в силу ослабшего действия вакцины «Лайт» версии, действие которой как раз подходило к концу срока — осени). Неизвестно, чем бы всё закончилось, но свою т.н. «лёгкую форму» инфекции я перенёс с трудом — болел целый месяц как и товарищи, впоследствии: вроде ты идёшь уже на поправку, а надо переезжать на учёбу в другую область и у нас опять температура, сильнейший кашель, новые очаги инфекции по месту прибытия и т.д. Но, все выжили и выздоровели.
Посидеть за партой и почувствовать себя курсантом эти первые 2 месяца службы в учебных заведениях было, конечно, здорово: во-первых, мы все перезнакомились, земляки из своих регионов естественно «кучковались» вместе (наших — ивановских офицеров — оказалось, пожалуй, больше всего в нашем подразделении — 8 чел., все младшие офицеры); во-вторых, было весело: люди все взрослые, с юмором, с житейским опытом (от лейтенантов до подполковников). В общем, было что послушать и намотать на ус. Лишь к концу года стали нарастать какие-то мелочные претензии к командирам (наверно в силу усталости друг от друга), но всё-таки «пацанских» стычек удалось избежать.
Кому-то (тем же нашим ивановским «пиджакам», кто и в армии то не служил после окончания ВУЗа — нашего «энергетического») присвоили старлеев, кто-то остался при своём звании. Так мы все (только что сдружившись) и разлетелись по военным округам и воинским частям нашей славной российской армии, поддерживая связь по созданным аккаунтам и закрытым группам соцсетей.
Про потери
Как гром среди ясного неба для всех нас стала, конечно, весть о потери товарища, друга и земляка — 49-летнего Алексея Липского (погиб через 2 недели после распределения и окончания учёбы, насильно став мотострелком являясь связистом). У него остались жена и двое детей. Черновик заметки о нём писал буквально со слезами на глазах тогда (слишком свежи в памяти были воспоминания о нём). Есть среди моих земляков-офицеров и двое раненых связистов, которые восстановились и продолжают службу. Теперь нас осталось семеро «спецов» из числа мобилизованных в 2022 году.
Потом я потерял подчиненного: 29-летнего Вадима Соколова (у него осталось 3-е детей). Его просто по останкам собирали, после попадания боеприпаса противника по вышке сотовой связи, где он занимался восстановлением связи: установкой антенны и радиостанции, вышедшей из строя). Писал по нему рапорт на представление к госнаграде. Дали традиционного в таких случаях «мужика».
О скорой гибели ещё одного знакомого земляка и офицера — Павла Тарараки — стало известно совсем недавно. Также 2-е сирот осталось в семье.
Месяц назад «затрёхсотило» моего прежнего командира подразделения (капитана) и всех его подчинённых, ехавших в тачке (по ним отработал коптер с «начинкой»).
О своей работе
Конечно работа замполита специфическая и тут приходится многому учиться, больше наблюдать, становиться своего рода психологом, много беседовать. Мне эта работа точно подходит и по характеру, и по возрасту, и по текущей гражданской своей стезе пусть и непрофессионального журналиста (жаль конечно, что нужда в замполитах снова возникла спустя «сокращения» их как класса воспитателей в структуре Минобороны. Это точно нужная штатная единица. И пускай взрослых «мобиков» перевоспитать уже не получится в силу возраста на этой СВО, но повлиять на их отдельные решения вполне возможно обычным словом, делом и личным примером).
Личный состав разный: молодой и бывалый. Все со своими «тараканами» в головах, со своим гонором, с вредными привычками и пристрастиями иного рода.
Кто-то психологически срывался за эти месяцы неволи, начинал качать права будучи под шофе, бряцать оружием, намеревался применить ручную гранату в отношение старших командиров и т.д. Но, слава Богу, всё обходилось без эксцессов для них (их просто переводили в «штурмовики» — работать уже не по линии связи, а по линии рядового мотострелка в отрядах «Шторм» с повышенными рисками для жизни в дальнейшей службе), но не для меня, как замполита: ибо приходилось примерять на себя роль эдакого следователя и проводить всестороннее расследование по факту грубого дисциплинарного проступка. Эта писанина на десятки листов, конечно выматывала. Заниматься ей приходилось ночью (в ПК и ноутбуках была явная нехватка), потому что днём «сыпались» другие задачи.
Подчинённые вроде бы и неплохие товарищи, но все повально «сидят» на энергетиках, много курят, много кашляют. В общем, за своим здоровьем следят очень и очень никак. У иных, молодчиков к их небольшим летам вырастают пивные животики (меня это конечно забавно веселит порою). Спортом практически никто не занимается, хотя возможности имеются (тем же бегом, например, как и их замполит). Даже на обычную физкультурную зарядку на полчасика духу не хватает (новости, сериалы и смартфон с интернетом побеждают любые полезности для тела).
К сожалению, по рассказам знатоков, были суицидальные случаи с подчинёнными и не только в нашем подразделении (и даже среди старших офицеров, не говоря уже о рядовых солдатах). Всё это говорит о слабости духа у отдельных товарищей (любая тяжёлая неприятность и конечно трагедия дома, для них становилась спусковым крючком к суициду. Они просто заступают в наряд с оружием, выстрел — и всё решение личных невзгод). Да, конечно, очень тяжело здесь переносить личные утраты, подогретые и собственными депрессиями/кризисами и боевыми потерями друзей и подчинённых, но находятся те, кто помогает, кто видит больше и тоньше чувствует, кто способен найти нужные слова для хотя бы просто дальнейшего твоего существования. Оказывается сильный пол вовсе и не так силён в психологическом плане. Для меня это стало и открытием и таким же испытанием.
Так и не получилось проработать тему «гуманитарных рек» с нашей области. Вроде и обращения мои к ивановскому бизнесу были прочитаны со скромными запросами, но никто так и не откликнулся и не помог. Вроде бы и не ненужной сейчас эта помощь пришлась бы по отдельным пунктам, ибо продолжаем торчать в тыловом районе словно в «ссылке» многие месяцы, но, с другой стороны, перебросят сейчас в другой район (в посадку леса) и всё придется начинать сначала и в холоде: копать землю, строить блиндажи, утепляться, добывать материалы, решать прямые задачи… А ресурсов и резервов нет (ведь те, что были, приходят в негодность, а иные и не перевезёшь в новую точку).
С родного города Иванова разве что только масло сливочное (в качестве официальных продовольственных поставок от «Агрофирмы» с ул. Парижской коммуны) и удалось заценить. Причём ужасного качества: то ли в силу неправильного хранения, то ли в силу состава есть его было противно (остро чувствовался запах синтетики какой-то). Ничего более этого пальмового масла ощутить на вкус не удалось. Вот, пожалуй, и вся казённая помощь, которая мне здесь встретилась с Родины Первого Совета.
Закончить эту главку хочется первым смешным случаем своего пребывания на СВО и «знакомством» с местной военной полицией. Приезжают как-то эти ~»смежники» в наше расположение искать следы употребления наркотических средств и самих потребителей травы. Ребята бравые, крутые, в балаклавах, кто-то даже кепку с надписью ФСБ на себя напялил для пущего страха. Построили нас, опросили, устроили самый настоящий шмон в блиндажах с выбросом на пол всего содержимого личных баулов, сумок, тюков каждого из нас (в общем, повели себя как НКВД-шники лет 100 назад, и даже пуще: потому что ни один кинорежиссер такой декорации для сцены съёмки бы не создал. Видеть это было и весело и зло одновременно: они поступили не по-товарищески. Хотя, по возрасту и званиям исполнители-начальники этого рейда были младше наших мобилизованных мужиков, да и нас офицеров. Так сегодня развращает и опьяняет этих молодых офицеров их власть и их функции военного полицейского армии России.
Следующим этапом стало экспресс-тестирование на употребление наркотических и психотропных веществ. Нам было предложено пройти эту процедуру в добровольно-принудительном порядке. На вопрос о законных основаниях для этого и праве отказаться от этой процедуры в ответ послышалось бурчание и невнятное объяснение про перспективы её проведения в гражданских медучреждениях где-то в России.
Итак, ни предписания, ни приказа по проведению такого экспресс-тестирования нам не предъявили, а сказали мочиться в стаканчики. Я естественно отказался. С той стороны посыпались вопросы, предостережения, угрозы, перспективы задержания, заключения под стражу в комендатуру.
Мой командир всё-таки убедил меня излить им в стаканчик. Тест не был пройден: на тестовых полосочках чего только не было — и такие вещества и сякие (в общем наркоман со стажем). Так и пришлось подчиниться и ехать в военную комендатуру. Как офицера, в камеру-клетку «буханки» меня конечно не посадили (досталось мягкое место), а ряд товарищей заперли по ячейкам. Не самые лучшие свои ночи на СВО мы провели в военной комендатуре за чтением «Несвятых-святых» отца Тихона (Шевкунова). Хорошо, хоть в магазине нам было позволено купить еды за наши 18 часов пребывания в этом полицейском участке, потому что делиться своим полноценным пайком полицейские не собирались. Им даже в голову не приходило нас чем-то элементарным обеспечить (водой, пайками какими-нибудь..). Для них мы были уже просто дисциплинарно-проштрафившимися преступниками-наркоманами.
На утро нас ждала Россия-матушка. Ехали в той же тачке с тем же составом и каждый в тех же условиях, что и прежде порядка 100 минут. Прибыли. Перекурили. Сдаём поочерёдно точно такие же тесты, беседуем с наркологом, компьютерная программа оценивает результаты забора воздуха (здесь всё в порядке, выдохнул), а вот по моче тест снова дал положительный результат. Женщина-специалист аж удивилась моему «букету пристрастий» к ловле кайфа: мол и это я употребляю и это тоже. Я конечно тут напрягся (мол, что за фигня — я почти спортсмен и наркоман одновременно!), уточнил у неё не могло ли на результат повлиять моё вчерашнее привитие от гриппа в больнице по месту службы? Ответ был отрицательным. Нарколог решила сделать перезагрузку в программе, т.е. прогнать меня повторно через процедуру оценки с тем же биоматериалом.
По всей видимости несовершенство метода тестирования и дало такие сомнительные первые результаты. Повтор процедуры вернул мне весёлое утреннее настроение. Ни у кого из товарищей также не нашли никаких следов употребления растительных и синтетических веществ. Очевидно меня просто решили «подставить» и потрепать нервы за мою изначальную неуступчивость в проведении теста. Может быть даже сам тест был просроченным, а это даёт бОльшую погрешность в окончательном результате. В любом случае решил для себя в ближайшем отпуске пройти диспансеризацию в своей поликлинике (если сроки позволят, конечно). Ведь если допустить, что меня выгородили от ответственности, то что же тогда в организме синтезировало букет этих «бяк»? Правильным и логичным шагом будет позаботиться о своём здоровье.
А тем временем, в войсковой части (на самом верху) уже «слушалось ДЕЛО» о непристойном поведении замполита старшего лейтенанта Фокина и его дальнейшем месте службы в пекле «передка». Конечно, никто из комендантских полицейских перед офицером не извинился, как и перед солдатами. Они явно надеялись на иной исход событий (даже спорили с тем наркологом, почему так вышло: вчера было, а сегодня нет?).
Пуще того: старший машины, который нас привез в Россию, доложив результаты коменданту, насколько стало известно потом, собирался повторно заставить нас пройти процедуру. Я бы конечно приказал подчинённым не проходить тесты, потому что всё что нужно было с точки зрения закона мы сделали: мы подчинились на добровольное тестирование, сделаны записи в соответствующих медицинских журналах гражданской больницы, есть распечатки тестов с результатами «чистых» анализов. Какие ещё попытки!? Кто пойдет на фальсификацию и перспективы возбуждения уголовного дела? Тут бы уж я журналиста «включил» точно и стал бы жаловаться везде и всюду.
Вернувшись в родные пенаты вечером нас ждала наша милая телу подземная солдатская баня. Пар был на славу. А мужики подшучивали про мою «отсидку» и что замполит стал более ~авторитетен. Ведь если раньше я забирал из комендатуры проштрафившихся подчинённых, то теперь забирали меня.
О местных людях и наблюдениях в ЛНР
Конечно поначалу жутко было видеть в городах и их окрестностях, что называется вживую, страшные отпечатки войны, как то: разрушенные подъезды, верхние этажи и отдельные квартиры многоквартирных домов, частные домики и здоровенные коттеджи, превращенные в полный хлам и строительный мусор, разграбленные и сожжённые магазины, искуроченные храмы. Много фотографировал этой зимой такие «отпечатки», а потом удалил с гаджета, ибо пересматривать их было невыносимо.
Часто подходили люди и спрашивали: не уйдём ли мы отсюда? Будет ли контрнаступ и куда бежать? Приходилось находить какие-то слова и объяснять, что мы здесь навечно. Но вот в глаза пожилых женщин смотреть было просто тяжко: в них столько горя, боли и выплаканных слёз просматривалось. Вглядишься им в их глубокие очи (пустые и какие-то безжизненные, выцветшие зрачки), — а там беда и сплошное горе отпечатались навсегда.
У мужчин также, когда вспоминают пережитое, слёзы наворачиваются на глаза. Разговаривал как-то после пробежки по стадиону с водителем школьного автобуса про жизнь и обстановку накануне нашего захода в город. Тут уж и я не выдержал описания его спасения школьницы после «прилёта» и сдал с ним вместе.
Вспоминается случай, когда снимали квартиру в многоквартирном доме и, как-то, выглянув в окно, заметил копошащуюся в мусорных баках женщину. Сразу резануло глаз: на носу 21 век, а люди словно бомжи пищу себе добывают. Смотрю на неё, она старательно бак за баком шерстит их содержимое, но добыча скупа (пакетик-маечка не пополняется). Тут уж я не выдержал, сгрёб наши излишки круп, консервов (тушёнки, паштетов) и ещё чего-то и понёс на раздачу. Она оказалась смотрящей за больным слепым стариком, дети которой укатили в незалежный Киев, а её дети выбрали российские регионы. В общем, помощь оказалась кстати. Договорились, что она придёт утром за «добавкой» сюда же.
Встретились. Я подготовил 2 коробки тех же паштетов и тушёнки (всего банок ~40, кажется), расфасовал их по 2-м пакетам, чтобы ей было сподручнее нести (самому надо было торопится по задачам). Снова разговорились. Она рассказала, что работала бухгалтером в психоневрологической больнице, а когда стало небезопасно и спецконтингент учреждения вывезли в более тихое место, то осталась без работы и добывала пищу как могла для себя и того знакомого инвалида. Спросила я откуда, сколько лет, из какого региона? Ответил. Попросила ещё денег на свечки (не помню: то ли в храме поставить, то ли для освещения жилища). Дал, конечно, несколько сотен. Как не дать (с нашими то зарплатами)!? Так мы и расстались, пожелав друг другу удачи.
Затрагивая тему бизнеса можно отметить, что бизнес не развит (в том смысле, что пока не вернулся обратно), конкуренция слабая, а цены «кусаются». Всё дорого. Любые товары: и промышленные и продовольственные. Основной клиент в магазинах — это мы — защитники Отечества: мы формируем спрос, мы делаем кассу бизнесу (оставляя за поход иной раз десятки тысяч рублей) и мы же рождаем очереди, на которые почти злятся обычные жители.
Почитываю местную районную и областную прессу. Газеты также дороги, как и хлеб. Основной посыл в них соответствует духу военного времени и тем аспектам жизни, что позволят быстро перестроиться под российское правовое поле во всех смыслах (политическое, налоговое, пенсионное, законодательное, избирательное, социальное…). Много материалов про восстановление дорог (эту работу отчётливо видно), мостов, домов, инженерных сооружений и сетей.
Месяц назад, наконец-то, вычитал материал в бесплатной газете ЛНР «Республика» (которую я еженедельно забираю на почте для прочтения личным составом), что оказывается ивановская область тоже является шефствующим регионом над отдельной территорией ЛНР. Так, в марковском районе Луганской народной республики появилось новое оборудование для столовых и кухонь школ, спортивный инвентарь для школ и детских садов. Поставлена была даже техника — вездеходный автокран, предназначенный для строительно-монтажных и погрузочно-разгрузочные работ, бульдозер, 150 контейнеров для сбора твёрдых коммунальных отходов.
В платной прессе иных районов ЛНР я прежде таких приятных новостей, конечно в газетах не встречал: всё думал, когда же мой регион отметится помощью на этой многострадальной земле наряду с другими областями. Дождался. Улыбнуло. Не зря значит народ за Станислава Воскресенского проголосовал. У меня, к сожалению, поставить за него галку так и не получилось (как в первый срок). До нас просто не доехали в те избирательные дни (хотя проголосовать могло несколько человек по выборам своих кандидатов в иных регионах). Надеюсь, что на выборах Верховного Главнокомандующего нас всё-таки не поразят в избирательных правах.
Есть проблемы со связью: мало операторов сотовой связи, их линии часто перегружены (дозвониться домой непросто), мобильного интернета нет в силу обеспечения безопасности. Те из нас, кто находится на «передке» используют дорогущий трафик, добытый со спутниковой тарелки.
Заключение
Все мы — «мобики» — уже стали ветеранами боевых действий и активно заявляем свои социальные и налоговые права (льготы, выплаты и прочее). У кого-то скопились и заработаны миллионы рублей. Кому-то не везёт и приходится навсегда прощаться с родителями. Кто-то женился будучи в отпуске, у кого-то рождаются дети, и мы, разумеется, отмечаем эти факты личной жизни товарищей. Историй то много в памяти залегло, да не все их можно сегодня обозначить.
Рядовой состав несказанно ждёт дембеля по замене на контрактников. Нашей касте такая замена наверняка найдётся нескоро. Придётся «скрипеть» дальше. Так и служим. Сегодня пришло указание сосредотачиваться на убытие в иной район. Наши многомесячные — «пионерские» как я их называю каникулы — подошли к концу. А это значит, что наши вторые осень и зима будут снова тревожными и опасными. Дописано 8 октября 2023 года.